по паспорту приятеля. Оба белобрысые, бритые, худые. Одно лицо. Продемонстрировал мне фотографию в паспорте, хотелось похвастаться своей находчивостью – пацан еще, двадцать один год, нужно доказать свою крутость, невзирая на риск. По своему паспорту лететь он не мог, владельцев серых паспортов (не граждан Эстонии) не пускают в Европу без визы. Прилетел в Лондон, английский нулевой, никого знакомых, делать ничего не умеет. Дома жена и годовалая дочка. После третьей пинты пива начинает лить слезы, что скучает по дому и по дочке, что ему надоело скитаться, что неизвестно, когда можно будет вернуться домой, а жена бросает трубки и даже не хочет вникнуть в ситуацию. Через друга Сашку передала, что, если Леха не вернется через две недели, она подаст на развод.
* * *
– Что самое тяжелое? – задумывается Эрика. – Нет, чужое имя как раз смущает меньше всего. На него очень быстро привыкаешь откликаться. В этом даже нет ничего странного. Когда ты работаешь на англичан, редко когда даже твое родное имя воспроизводят с точностью. И если ты не хочешь, чтобы тебя звали Катъйа, Юла или Джэна, ты быстро соглашаешься на Кейт, Джулию или Джейн. Вот только сбивает с толку, когда часть твоих друзей знают тебя как Эрику, а часть – как Оксану. И когда эти знакомые пересекаются у тебя дома, происходят разные недоразумения. Знаешь, очень трудно убедить собственного отца, чтобы он не называл тебя Оксаной при гостях. Его это возмущает. А думать все время о том, кто из твоих друзей с кем знаком, а кто нет – напряжно. Для кого-то ты из Украины, для кого-то из Литвы, а когда твоя приятельница, забежавшая в гости, берет трубку домашнего телефона и отвечает твоему менеджеру, что не знает никакой Эрики, мурашки пробегают по коже. И, прежде чем подписать какую-либо бумагу, в очередной раз задумываешься – а кто ты на данный момент: Эрика или Оксана. Прямо шизофрения какая-то! А все эти расспросы коллег про Литву и про литовский менталитет… Временами кажется, что они все знают и нарочно пытаются подловить тебя на вранье. Постоянно выкручиваться, объясняя, почему ты не ездишь домой на рождественские и пасхальные праздники – ведь Вильнюс так близко и дешево. Почему к тебе не приезжают родственники – разве им не интересно посмотреть, как ты живешь? Почему ты не хочешь забрать свою дочку в Лондон – разве можно жить вдали от своего ребенка четыре года! Почему ты не хочешь присоединиться к коллегам в двухдневной поездке в Диснейленд, тем более что руководство компании оплачивает дорогу. Разве тебе не интересно? Иной раз запутаешься до того, что хочется завопить: «Конечно, интересно, конечно, хочу, но я никуда не поеду, потому что у меня нет никакого паспорта для того, чтобы пересекать границу, отстаньте от меня все!» Но ведь не завопишь же. Иногда лучше не иметь вообще никакого паспорта, быть беженцем, сидеть в ожидании решения своего дела. По крайней мере, врать не приходится.
Что самое сложное? Все относительно сложно и относительно просто. Ко всему потихоньку привыкаешь. Привыкаешь копировать чужую подпись для оформления банковских бумаг. Но все равно каждый раз думаешь, насколько похожа эта подпись на ту, что в паспорте. Привыкаешь знакомиться: «Я Эрика, мне тридцать два года, я приехала из Литвы четыре года назад». Хотя на самом деле, мне еще нет тридцати, и очень грустно добавлять себе лишние два года. Привыкаешь, что у тебя день рождения восемнадцатого марта, а не пятого августа, хотя праздновать его приходится два раза в год. Забавно даже. А любители астрологии все время заявляют, что я совсем не похожа на Рыбу. Привыкаешь к ежегодным проверкам документов на работе. Хотя каждый раз мысленно упаковываешь чемоданы. Привыкаешь сохранять ленивое безразличие, когда очередной сотрудник пристрастно изучает твой паспорт. Привыкаешь спокойно спать по ночам, не ожидая, что в любой момент придут с обыском. Привыкаешь держать наготове спортивную сумку в доме – на случай внезапной депортации. Там деньги, документы и теплые вещи. Ко всему привыкаешь. И не привыкаешь одновременно. Все равно вздрагиваешь, когда грубо и незнакомо стучат во входную дверь. Когда полиция заглядывает к тебе по поводу угона соседской машины. Когда в офис нагрянула внеплановая комиссия. Когда на выходе из метро стоят полицейские и проверяют документы у всех проходящих. К этому никогда не привыкнешь. А хуже всего, что рано или поздно придется расстаться с этим именем – ведь этот паспорт нельзя будет ни продлить, ни обменять, и ты потеряешь все – рабочее место, репутацию, опыт работы, блестящие рекомендации. Ты потеряешь все свои дипломы об окончании языковых курсов и сертификаты о повышении квалификации, о прохождении всевозможных тренингов. Ты не сможешь использовать их в Лондоне для следующей работы, и ты не сможешь использовать их в Украине. Потому что все эти бумаги оформлены на мифическую Эрику Радвилиене, и пять лет жизни в Лондоне лопаются как мыльный пузырь. Ты не можешь рассказать своему украинскому боссу, чем ты занималась в период с 2001-го по 2006-ой год. Не училась, не работала, не находилась в декретном. Тупо лежала на кровати. В коме.
Что самое тяжелое? Что ты есть и тебя одновременно нет. Ты – пародия на саму себя, и пять лет под чужим именем красиво улетают в трубу.
* * *
Я стою у дома друзей и барабаню в дверь. Договаривались с приятелем об одной совместной покупке, и я уже в десять утра нахожусь в противоположном конце города. Дом большой, возможно, все еще спят и меня никто не слышит. Стучусь громче. Потом слегка пинаю дверь ногами. Мертвая тишина. Достаю мобильный и начинаю звонить по всем телефонам подряд. Старым, новым, мобильным, домашним – в надежде, что хоть один валяется где-нибудь в гостиной, его услышат и откроют мне дверь. Перспектива ехать обратно через весь город несолоно хлебавши нисколько меня не радует. Наконец, в трубке раздается размеренный голос Паши.
– Лена, это ты?
– Ну я, разумеется, черт бы вас всех побрал! Ну, мы же договорились, что я после десяти приеду, что вы там, умерли, что ли!
Паша возникает на пороге через добрых пять минут и сурово сообщает с порога:
– Лена, у нас полдома нелегалов, какого черта ты ломаешь дверь?
– Да потому что вы не слышите!
– Все всё прекрасно слышат. И уже упаковали чемоданы с перепугу.
– О Господи, вы чего, совсем параноики?
– Поживи девять лет без паспорта, станешь параноиком…
Звоню в расстроенных чувствах другому приятелю. Белоруссия. Одиннадцать лет в стране по чужому паспорту.
– Макс, ты тоже начинаешь собирать чемодан, когда слышишь громкий стук в дверь?
– Конечно! Я его даже не разбираю! Он у меня уже четыре года стоит в углу собранный. И лестница к окну приставлена. Я даже на ночь окно не закрываю, на случай побега, – и громко хохочет в трубку.
– Издеваешься! – злюсь я. – А я тебе посочувствовать собралась.
– Да брось, Лен, я уже устал бояться. Выгонят так выгонят. Я уже привык жить с этим ощущением. Но ты все-таки звони, прежде чем приходить в гости.
* * *
Подруге заблокировали банковскую карту. Позвонили из банка и сказали, что счет восстановлению не подлежит, и попросили прийти с паспортом и снять все деньги. Причины – при личной встрече. Несколько дней они всем домом ломали голову, что может за этим крыться, и остановились на варианте, что, подписывая заявительную форму на замену пластиковой карты, она недостаточно
